Капитан Сорвиголова - Страница 12

Англичане не поняли, что отступление было умышленным, и продолжали наступление, предвкушая скорую победу.

Молокососы также сменили позицию: теперь она находилась над широким проходом, куда неизбежно должны были ринуться хайлендеры Гордона. Рядом с Сорвиголовой залег Поль Поттер. Оба пристально следили за неистовым натиском горных стрелков, и у обоих в голове пульсировала одна и та же мысль: «Полковник горцев – герцог Ричмонд!»

Взгляды молодых людей были прикованы к самой гуще битвы, где они надеялись отыскать герцога. Но разве в такой суматохе можно было кого-либо распознать! В конце концов они принялись стрелять во всех офицеров без разбора.

– Перебьем всех офицеров-гордонцев! – воскликнул капитан Молокососов. – Тогда уж герцог непременно окажется в числе убитых…

– И мой отец будет отомщен! – в неистовом восторге подхватил сын расстрелянного бура.

Вскоре сражение превратилось во всеобщую свалку, а офицеры потеряли руководство подразделениями. Солдаты, опьяненные кровью, действовали каждый на свой страх и риск, стреляя друг в друга в упор и бешено схватываясь врукопашную.

В течение четверти часа буры потеряли двух генералов. Прославленный начальник бурской артиллерии Жан Кок был поражен двумя пулями, а генерал Вильжуэн, раненый в грудь, упал со словами: «Бейтесь до последней капли крови, ребята!»

Потеря этих военачальников сопровождалась громом проклятий в адрес англичан. Но и те поплатились дорого: почти весь их офицерский состав был истреблен. Из четырнадцати командиров второго батальона хайлендеров уцелели только двое. Один из них казался неуязвимым, несмотря на то что выделялся ростом и ярким мундиром: он руководил атакой и вел солдат на приступ, подбадривая собственным примером.

Этим офицером был командир горцев герцог Ричмонд. Под ним пало уже три коня, он служил мишенью для пятисот стрелков, и все же оставался невредимым под свинцовым дождем. Теперь он бился пешим, а рядом с ним сражался юноша аристократической внешности со знаками различия младшего лейтенанта. Сходство между двумя офицерами бросалось в глаза – очевидно, это были отец и сын.

Время от времени герцог бросал на сына беглый взгляд, в котором можно было прочесть и страх за его жизнь, и восхищение его мужеством, а тот уже не в первый раз бросался вперед, чтобы прикрыть грудью своего отца и командира. Тем не менее, младший лейтенант оставался невредимым, хотя пули словно ножом раскроили в нескольких местах его мундир.

В пылу боя младшему из офицеров довелось столкнуться лицом к лицу с капитаном Молокососов. К этому моменту единственным оружием француза осталась винтовка без штыка. Он прицелился и с расстояния четырех шагов спустил курок. Но вместо выстрела раздался сухой щелчок – все патроны были израсходованы в схватке. Англичанин тоже выстрелил; это был его последний заряд. Стреляя почти в упор, он промахнулся.

Сорвиголова схватил свой маузер за ствол и взмахнул им, как боевой дубиной. Удар наверняка размозжил бы голову молодому англичанину, если бы тот не успел парировать его стальным эфесом тяжелой шотландской сабли. Клинок при этом разлетелся на куски. Скользнув по плечу младшего лейтенанта, приклад маузера ударился о землю и переломился у самой казенной части.

Оба молодых человека, отшвырнув обломки оружия, схватились врукопашную. Но их силы и ожесточение оказались равными. И когда оба уже катались по земле, Сорвиголова заметил на земле обломок клинка англичанина. Рискуя искалечить руку, Жан схватил его и, замахнувшись, как кинжалом, крикнул:

– Сдавайся!

– Нет! – зарычал офицер, бешено отбиваясь. Жан ударил его острием клинка, но шотландец, уже истекая кровью, снова крикнул: – Ни за что!

На помощь сыну спешил полковник, крича: «Держись, Патрик!» Казалось, его сабля сейчас рассечет голову капитана Молокососов, который продолжал наносить противнику ожесточенные удары, но юный Поль Поттер спас друга.

Хладнокровный подросток в ходе всего боя предусмотрительно пополнял патронами магазин своего маузера. Узнав полковника, он взвыл от радости, прицелился и выстрелил.

Пуля угодила полковнику прямо в грудь. Он остановился, пошатываясь и словно ловя равновесие, а затем рухнул навзничь.

– Прощай, Патрик!.. Сын мой!.. – в последнем усилии вымолвил он.

Молодой офицер, едва различавший происходящее сквозь красный туман в глазах, увидел, как упал его отец. Нечеловеческим усилием он вырвался из рук Жана Грандье, приподнялся, опираясь на руки, и тут заметил юного Поля, чья винтовка еще дымилась.

Голосом, прерывающимся от рыданий и боли, он воскликнул:

– Будь ты проклят, убийца моего отца!

– Он убил моего! – с ожесточением возразил юный бур.

Но Патрик его уже не слышал; он упал без чувств у ног капитана Молокососов. Ярость Жана Грандье мгновенно исчезла. Он окликнул санитаров, и те, оказав первую помощь раненому, уложили его на носилки.

Битва на этом участке обороны закончилась поражением шотландцев. Остатки хайлендеров начали поспешное отступление.

Склонившись над носилками, Сорвиголова влил в рот Патрику несколько капель рома. Шотландец вздрогнул, открыл глаза, узнал своего противника и, заметив у него в глазах сострадание, схватил его за руку и едва шевеля губами произнес:

– Что с моим отцом?

– Сейчас узнаю…

Сорвиголова помчался на поле битвы и, найдя полковника среди груды тел, заметил, что тот еще дышит. Он поручил его санитарам, а сам вернулся, чтобы сообщить молодому офицеру, что отец его жив и надежда еще не потеряна.