Капитан Сорвиголова - Страница 26

Командующий бурским корпусом в это время сидел в одиночестве в своей палатке, склонившись над картой. При свете свечи он изучал рельеф поля предстоящего боя, когда примчался запыхавшийся адъютант с вестью о несчастье с «Длинным Томом».

– Вы установили, из чего ведется огонь? – с невозмутимым спокойствием, которое никогда не покидало его, спросил Кронье.

– Нет, генерал. Снаряды летят с левого фланга, но англичане не могли так быстро перебросить туда свои батареи.

– Значит, смогли.

– Но ведь это невозможно!..

– Бронепоезд, – коротко произнес Кронье.

– Черт побери! – вскричал адъютант.

– В таких случаях бронепоезд подгоняют к линии фронта и останавливают на таком участке пути, с которого заранее точно определено положение всех будущих целей. Морские орудия на платформах, которые сейчас перемалывают наши траншеи, наведены математически точно – и вот результат! Единственное, что можно сделать, – немедленно захватить эту крепость на колесах. А для начала разрушить рельсы позади нее или, что еще лучше, взорвать железнодорожный мост через Моддер.

– Немедленно? – растерянно повторил адъютант.

– Да. Но у нас едва хватает людей для защиты позиций, а англичане, судя по всему, готовят наступление. Бронепоезд потребовался им, чтобы отвлечь наше внимание. Эх, если б у меня было хотя бы вдвое больше солдат!..

– Но ведь для такого дела вполне достаточно нескольких решительных людей, – возразил адъютант.

– Согласен, но где их найти?

– А Молокососы? – оживился адъютант.

– Эти мальчишки? – усомнился генерал. – В храбрости им не откажешь, но…

Кронье задумался и спустя минуту произнес:

– Что ж, попробуем… Вызовите ко мне их капитана.

Спустя несколько минут адъютант вернулся в сопровождении Жана Грандье. Кронье без всяких предисловий спросил:

– Сколько людей в вашем распоряжении?

– Сорок, генерал.

– Умеете обращаться с динамитом?

Жан вспомнил о своих странствиях по Клондайку, где ему чуть ли не ежедневно приходилось прибегать к динамиту.

– Да, генерал, и довольно основательно.

– В таком случае, у меня есть для вас трудное, почти невыполнимое поручение. Я не могу обещать вам за это ни званий, ни даже какой-либо награды.

– Мы не продаем свою кровь, генерал! – с достоинством возразил Сорвиголова. – Мы сражаемся за независимость Трансвааля, поэтому распоряжайтесь нами, как солдатами, исполняющими свой долг.

– Тогда приказываю вам отрезать отступление бронепоезду, который ведет артиллерийский огонь по нашим траншеям, и взорвать мост через реку. Приступайте немедленно! Надеюсь, мой мальчик, вы оправдаете свое славное прозвище…

Отдав честь, Сорвиголова выскочил из палатки. Он вихрем пронесся по лагерю, собрал Молокососов, приказал оседлать пони и раздал каждому по пять динамитных шашек и бикфордовы шнуры с запалами. На все это ушло не больше десяти минут.

Маленький экспедиционный отряд в составе сорока одного человека покинул лагерь буров и уже вскоре бешено мчался под покровом темноты. Спустя четверть часа позади осталось более четырех километров. Теперь Молокососы находились неподалеку от линии железной дороги, а в пятистах метрах южнее мерцали воды Моддера. Местность была хорошо знакомой – во время разведывательных рейдов они изъездили ее вдоль и поперек.

Не проронив ни слова, сорванцы спешились. Десять человек остались охранять лошадей, остальные, прихватив динамитные шашки, двинулись следом за своим командиром.

Казалось, что англичане буквально кишат вокруг, поэтому передвигались с бесконечными предосторожностями, скрываясь за скалами и зарослями кустарника. Пушки бронепоезда, стоявшего в полутора километрах впереди, продолжали грохотать, по железнодорожному полотну сновали смутные тени, там и сям на фоне неба вырисовывались силуэты часовых, расставленных по двое на расстоянии около ста метров друг от друга.

Углубления под рельсами копали руками – даже нож, звякнув о камень, мог привлечь внимание часовых. Лежа ничком и плотно прижимаясь к шпалам, Сорвиголова насыпал в запалы порох, вставлял в них шнуры и вместе с Фанфаном укладывал в ямки, прикрывая сверху землей.

Наконец-то уложены все шашки – их целая сотня, и каждая весом в сто граммов. Десять килограммов динамита! Чертям в аду станет тошно!

– Назад!.. – одними губами прошелестел Сорвиголова.

Молокососы переместились на несколько шагов в сторону от рельсов и припали к земле.

– Ты, Фанфан, остаешься здесь, – продолжал Сорвиголова, – а я иду на мост. Когда там рванет, поджигай шнуры и беги со всех ног. Ясно?

– Ясно, хозяин.

– Если через четверть часа взрыва не будет, значит, меня уже нет в живых. Тогда все равно поджигай. Скажешь Кронье – я сделал все, что мог.

– Понял, хозяин!.. Но ты вот что: взрывать-то взрывай, да себя побереги. А то у меня сердце от горя лопнет…

– Молчи и делай свое дело! Сбор после взрыва – там, где лошади.

Затем Сорвиголова принялся укладывать динамитные шашки в две провиантские сумки – по пятьдесят штук в каждую. Действовал он уверенно, будто имел дело не со взрывчаткой, а с плитками шоколада. Перекинув ремни сумок через плечо, Жан направился к мосту, и через шесть минут уже был на месте.

Мост, разумеется, охраняли часовые. Сорвиголова бесшумно обогнул наспех возведенные предмостные укрепления и добрался до земляных осыпей, образовавшихся от предыдущего взрыва. Он сам был в числе тех, кто в тот раз взрывал мост, и отлично помнил все особенности местности.

Спустившись к воде, Жан бесшумно взобрался по опоре к самому настилу моста. Настил, восстановленный англичанами после того, как буры подорвали мост, состоял из продольных брусьев, на которые были уложены шпалы с рельсами. Слева от рельсов была проложена деревянная пешеходная дорожка – такая узкая, что два человека с трудом могли бы на ней разминуться.